Категория: Подростки
По различному делают любовь. Желания мальчишек, врываются в девченок и растворяются в их. Мальчишкам невтерпеж и они рождают образы заглатываемых, обхватываемых, вскользающих, гладких, сладких членов, низвергающих литры спермы в безликих, покладистых, исполнительных девченок. Мечты о резиновых тетях? Хотя, наверняка, бывает, что падчерица может послужить таковой игрушкой, пока до нее добирается фея.
Мать страшно желала что бы я ее супруга звала отцом. А я и звала, но изредка. Новый папа был директор школы и очень горд собой. Он состоял из густых бровей над выпученными жидкими очами, тонких ехидных губ и толстого животика, свисающего над семейными трусами, в каких при ходьбе видимо раскачивалась мошонка. Вообще-то новый папа для работы смотрелся по другому, но дома он всегда был конкретно таким. Обычно, из школ мы ворачивались практически сразу. Папа раздевался, молчком ел то, что я ему накрывала и ложился поспать в трусах на диванчик, перед этим он лениво просматривал газеты и почесывал мошонку. Я мыла посуду и шла делать уроки, проходя мимо дивана я всегда чувствовала душноватый запах мужчины , а если папа при всем этом почесывал мошонку, запах мужского пота становился посильнее и в нем появлялись кисло-горькие ноты. Вобщем, папа меня не замечал, а я — его, тем паче, было у нас три комнаты, так что, слава богу, за уроками я посиживала не у дивана c возлежащим отцом. К вечеру подтягивалась мать и очами сучки глядела на папу, готовила, заботилась, смотрела телек и все чего -то ожидала. Через какое-то время ко мне пришло понимание того, что так призывали мамины глаза: я и ранее, засыпая, через первую дремоту слышала ритмичный скрип кровати, но вдруг, в один прекрасный момент, этот обыденный скрип, зазвучал у меня в голове намного посильнее чем ранее, и я вдруг сообразила, что ожидали каждый вечер глаза матери. Я пробудилась и стала слушать этот скрип , шорохи, шуршания и вдруг раздался глас матери — их спальня была через комнату от моей, потому я не услышала , что она произнесла, но ужаснулась. А позже, вдруг, раздались мамины стоны, я вскочила, мне стало жутко за нее, скрип стал раздаваться почаще, громче. Мать кратко заорала и все замолкло. Мое сердечко учащенно билось, я стояла на прохладном полу, в ночнушке, глядела в мглу и представляла их совокупление. А после, я практически каждую ночь слышала их возню, и хоть, в общем-то, звуки из их спальни были не звучные, уже никогда не могла уснуть пока они не кончат. Я представляла их любовь, в животике появлялось свербящее ядрышко от которого по спирали нерасторопно расползались волны электричества по всему телу. Ядрышко это росло, наливалось, щекотало суставы и кожу и что бы уменьшить его я кусала губки, гладила, пощипывала себя, заставляя уменьшаться возникающее желание.
В один прекрасный момент, когда их пляска тормознула, мне захотелось пойти в ванную и подмыть мокроватую попку. Я дождалась, когда стихнут шаги, вставшего после совокупления отчима и практически не слышно ступая босоногими ногами подошла к ванне. Из под расположенной рядом двери на кухню пробивался свет — я сообразила, что там посиживает отчим и курит. Я забыла об этом и зашла в ванную комнату. Прямо посредине дна ванной я увидела презерватив. Заживо, а не в картинах, я увидела это в первый раз. Презерватив был развернут, снаружи он блестел под электронным светом, а снутри в нем опалесцировала папина сперма, она была размазана по всей внутренности резинки и немного выкатывала кончик и складки мятого латекса. Я застыла в изумлении, я смотрела во все глаза на это, от этого шел чуть уловимый горько-острый запах самца. Я ощутила сзади что-то, я обернулась, я увидела выпяченные глаза, а на их выступающие зрачки отчима. Не отводя свои глаза от моих, отчим поднял презерватив, пальцами левой руки взял его за ободок, а правой зажал его и провел рукою вниз. Запах спермы появился посильнее и я увидела , как жидкость, сконцентрированная на кончике, оттянула резинку. Папа запихнул указательный палец правой руки во вовнутрь кондома и зачерпнул им сперму, его палец появился у моего лица и он провел им ото лба по носу к губам. Я отпрянула, как могла, попка уперлась в раковину, затылком я ощутила зеркало. А палец папы просто , но напористо давил на зубы, просясь войти в рот. Я закончила стискивать зубы, а он снова смочив палец в остатках воды, стал им разглаживать мой язык. Сперма растворялась в слюне, в ее горьком и сыром запахе находился колер резины от презерватива, сперма чуть-чуть вязала и чуток чуток покалывала язык, в ее горечи чувствовался вкус сладости. Сложным оказался вкус, но не неприятным. Я напрягла губки вокруг папиного пальца и он стал двигаться во вовнутрь рта легче, а вспять с неким усилием. Папины зрачки расширились — я ясно это увидела. Раздался недовольный глас матери, она спрашивала папу почему он еще не лег. Папа вздрогнул, бросил презерватив назад в ванну и молчком пошел в спальню. Когда он выходил из ванны я увидела, что его трусы оттопырены впереди сильнее чем обычно. Я стояла в ванной приходя в себя и глупо смотря на презерватив. Вновь раздалось поскрипывание кровати…А папа, после той ночи, повсевременно оставлял использованные кондомы в ванной.
Наверняка, прошла неделя после того эпизода, а может, три либо четыре. Был обыденный сероватый денек. Я как обычно покормила отчима, он как обычно, молчком и стремительно все слопал, бросил грязные тарелки в раковину, я как обычно вытерла за ним стол и начала мыть посуду. Вдруг он с дивана позвал меня. Я подошла к нему, держа в руках полотенце и вытирая им влажные руки. Отчим внимательно смотрел на меня своими выкаченными очами, в его трусах выпячивался комок побольше, чем обычно. Он увидел куда я смотрю, стремительно сел и произнес мне что бы я тоже села. Я села рядом с ним, но он востребовал, что бы я села на пол и указал на место впереди себя. Я сообразила , что он желает. Ужаснулась, сердечко забилось. Я вскочила. Он ухватил полотенце, которое я держала в руках, перекинул по моей талии и спросил, что может быть я желаю что бы мать выяснила о том, что я подглядываю ночами за ними. А еще он поинтересовался не желаю ли я, что бы ребята в школе узнали, что я пробую сперму из кондомов. Это напугало меня еще более. Ноги сделались ватными , тело ослабело. Папа потянул меня вниз, я встала перед ним на колени. Одной рукою он держал меня за шейку, другой , проводя огромным пальцем по резинке, приспуспускал трусы. — Помоги, — отдал приказ он мне. Я ухватила его трусы у ягодиц , стащила их ниже колен. Мошонка была покрыта длинноватыми, курчавыми, редчайшими, темными волосами- она падала из волос на лобке, из той же точки рос член. Мошонка безвольно опускалась на его промежность, сначала как лоскуток, но начиная с середины она расширялась, в ней выделялись два эллипсоида. Член был без волос, под кожей бугрились большие вены, он казался дугообразным, так как середина его тела была приподнята маленький дугой. Сюрпризом оказалось, что кожа папиных гениталий была темнее, чем цвет его основного тела.
— Обоснуй , что ты умеешь целовать его не ужаснее , чем твоя мать, — снова востребовал папа и наклонил мою голову к члену. Я подчинилась и поцеловала член по середине, как раз там, где он горбатился. Поглядела на папу , в надежде , что он на данный момент меня отпустит. У папы глаза были злые, казалось, что его зрачки совершенно выкатились из орбит.
— Открой головку, дурочка, и соси, — папа дернул мою голову по направлению к члену. Он посильней раздвинул ноги, огромным и указательным с безымянным пальцами свободной руки ухватился за член и подал пальцы к основанию. Совместно с движением пальцев, сместилась кожа, огаляя чуток чуток сморщенную, бледноватую головку — для меня такое устройство члена явилось тогда полной неожиданностью. Я подвинулась к его промежности, его пальцы передали набухающий член в мою руку, он 2-мя руками ухватил мою голову и не очень, но напористо стал притягивать мое лицо к гениталиям. Окуная головку в собственный рот, пальцами я ощутила …что кожа под головкой немного липкая. Я держала его член в приоткрытом рту, меж небом и языком которым пробовала как-то шевелить, хуй рос, он мешал дышать, его объем, его соленовато-горький вкус, привкус мочи вызывали обильное слюноотделение. Мне было тошно глотать. Слюнии стекали по члену, мочили мои руки, которыми я ухватила член у основания, папины волосы и мошенку под ними. Папа ритмично двигал мою голову взад-вперед. Так длилась , наверняка, довольно длительно, как вдруг папа скачком повернул мое лицо к собственному лицу. Забавно, но мне было постыдно только от того, что мои щеки, мой подбородок в слюнях.
— Слушай, губошлепка, у тебя ничего не выйдет, пока ты не начнешь сосать, втягивать в себя, — снова зло произнес папа. Он помолчал, видимо разглядывая мое лицо (когда он повернул меня к для себя, я закрыла глаза) и добавил — резвее закончишь, резвее сядешь за уроки. И не вздумай дотрагиваться зубами. — Он снова начал притягивать мою голову. В сей раз вкладывать член в рот стало легче- мои слюни отмыли его от вкуса и аромата. Я зажала член губками и стала втягивать его в себя, он вползал меж губками, заполнял весь объем, скользил по языку до его основания, доходил практически до гартани. Я же, скользя на встречу ему, упиралась в торцы собственных ладоней, которыми держала основание члена. Это давало облегчение от осознания того, что далее в глотку эта глыба не проникнет. Появлялся позыв на рвоту, я пробовала поднять голову и освободиться от чужой плоти. Папа не мешал этому движению, пока основание его головки не доскальзовало до кончика языка и до губ, тогда он опять начинал давить мою голову на себя, и я вновь всасывала. И это повторялось много -много раз. Вдруг, руками я ощутила, как его мошонка стала ежиться, употняться, покрываясь складками, а его яичка поползли под член. Я удивленно взялась за его мошонку, папа застонал, я сообразила, что он на данный момент меня испачкает, я попробовала вскинуть голову, а он напротив посильнее стал прижимать меня к для себя, я ощутила маленький толчок в небо, к слюням , 3-мя импульсами, прибавилась новенькая жидкость : сначала солоноватая с горечью, а позже в горечи начал появляться колер сладости. Язык немножко онемел. А папа более сильными рывками, чем ранее, дергал мою голову и постанывал. Сперма пощекотала небо и горло, и вызывала рефлекс глотнуть. Я сдерживалась. В конце концов, папа очень придавил голову к для себя и не отпускал, я стала ощущать , как его член ежится и удирает из моего рта. Я стала посильнее сжимать губки и вдавливать внутрь щеки и глотать, пытаясь удержать ускользающий член, опасаясь рассердить папу. Мой нос уперся в его мокроватые от моей слюны волосы на лобке. Стало тяжело дышать, я потянула воздух ртом, расслабив губки из которых выскользнул сморщенный член, пару раз сглотнула уже сухой горлом и услышала:
— Молодец, — и его руки отпустили меня. Его член совершенно опал и влажным кусочком безвольной плоти, валялся на мошонке. Мошонка вновь свисала по промежности кожаным мешочком на деньке которого лежало два яйца, одно побольше, другое гораздо меньше. Я взяла мошонку в ладонь, пальцами нащупала яйца — они стали более плотными, малеханькими и шарообразными. Папа вздрогнул. Я ощутила, что ему было очень приятно от того, что и как я делала. И мне в этот миг стало отрадно от того, что ему было отлично. Я подняла глаза на его лицо, сама не зная что ждя, но надеясь на что-то нежное. Чувство вкуса его спермы на языке рождало идея о том, что мы стали очень близкими людьми. Папа же не смотрел на меня, он скользил взором вокруг меня и в конце концов, процедил:
— Ну что расселась. Делать что ли нечего. — Он наклонился к лежащим на его лодыжках трусам, стремительно и не смотря на меня их натянул, лег на диванчик , взял лежащую на полу газету и раскрыл ее. Я пошла в ванную, включила воду, уставилась в зеркало на своё отражение и заревела. А ведь я ему отомстила, но это другая история.
