Категория: Подростки

Осенью 1999 года я, ученик 9-го класса одной из средних школ городка Москвы, стоял в коридоре районной больницы и от скукотищи отковыривал краску со стенки. Мимо меня проходили деловые врачихи в очках, юные мамы с малеханькими детками на руках- рядом на скамьях гудели 20 девять моих одноклассников, я был тридцатым. Я стоял тут уже около часа, ждя собственной очереди на приём к доктору. Это была обязанность каждого ученик — пройти в девятом классе медосмотр. Чтоб сделать её наименее мучительной, наша «классная мать» решила отвести нас в больницу всех совместно, одним стадом. Мы уже с фуррором прошли всех докторов, уже сдали, конфузливо прячась от собственных товарищей (и в особенности от представителей обратного пола) анализы мочи и кала в баночках. Оставался только этот чёртов хирург, но он всё не возникал.

В один момент мой одноклассник Колька вырвал меня из забытья…

— Слышь, баклан, а чё хирург правда будет яичка щупать?

— Не знаю, — ответил я. — Вроде должен.

— А хирург, наверное, баба! — Колька ядовито усмехнулся.

— Ну и что, — ответил я с показным равнодушием.

Колька бробурчал что-то непонятное, но отстал.

Я мучился ещё минут пятнадцать, пока классная, отлично сохранившаяся дама лет сорока 5, в очках в роговой оправе, со немного вздёрнутым носиком и пухлыми ярко накрашенными губками, не объявила, что доктор сейчас свободен и что первыми пойдут девченки. Пятнадцать наших девчонок встали со собственных мест и направились за классной в открытую дверь кабинета.

Дверь захлопнулась, прошло ещё минут 5, в течение которых я пробовал для себя представить, как девчонки раздеваются, как, краснея, сбрасывают с себя лифчики. Колька посиживал рядом и задумывался, как мне кажется, о том же. Вдруг он произнес…

— Как ты думаешь, у их ТАМ тоже щупают?

— Нет,- произнес я деловито. — Их ещё позже к гинекологу поведут, а на данный момент — нет.

— Да, не поразмыслил, — протянул Колька.

Прошла ещё четверть часа мучительного ожидания, который, вобщем, малость оживлялся тем, что из кабинета равномерно выходили девчонки, и любая из их, проходя мимо нас, непременно гласила какую-нибудь тупость типа «отлично сидим». Но наконец нас начали запускать в кабинет. Я рванул туда первым… уж очень мне хотелось, чтоб всё это как можно резвее кончилось. Зайдя в небольшую прихожую перед кабинетом, я увидел сидящую на кушетке свою одноклассницу Катьку, шнурующую длиннющий сапог. Она была последней по списку из девчонок. Наружность у неё была достаточно шлюховатая, и только ленивый не знал о её бессчетных похождениях- много раз её вызывали к директору и желали даже исключить из школы, но её обеспеченный папаша заплатил кому нужно, и сейчас она доучивалась в школе собственный, наверняка, последний год.

Катька приостановила меня нахальным возгласом…

— Куда прёшь, дебил, не видишь, тут девицы!?

— Извини, Кать, — произнес я, поворачивая вспять.

— Хорошо, я уже выхожу, — Катя сменила гнев на милость.

Я тупо улыбнулся.

— А там твоя сестра, — Катя окончила шнуровать сапог и встала с места, поправляя на для себя обтягивающую кофту.

— Где — там? — Спросил я, вправду не понимая, о чём идёт речь.

— Дурачина ты, Яшин. Твоя сестра — доктор.

Меня как будто облило прохладной водой…

Катя расслабленно прошло мимо меня и покинула кабинет, в который уже начали входить другие мальчишки.

Я был шокирован. Как я мог запамятовать о том, что моя сестра работает в районной детской больнице доктором? Еще вчера вечерком, ложась спать, я опешил замечанию сестры о том, что мне стоило бы надеть незапятнанное бельё. Тогда я не придал ему особого значения и посчитал очередной её попыткой показать свою взрослость по сопоставлению со мной. Но сейчас я сообразил всё, и это было страшенно… раздеваться перед собственной своей сестрой, пусть та и на восемь лет старше.

Я нашёл свободное место на кушетке, присел и начал снимать кроссовки. В этот момент в кабинет забежала классная, держа в руках толстую стопку мед карт. Она начала раздавать их, звучно выкрикивая фамилии хозяев. Я был в перечне последним, и когда она произнесла мою фамилию — «Яшин», на мне не было уже ничего, не считая плавок и футболки. Я встал с кушетки, касаясь ступнями ног прохладного пола. Я поразмыслил, что выгляжу на данный момент достаточно тупо и решил снять с себя ещё и футболку, за что получил замечание классной…

— Яшин, я тебя ожидать буду? — произнесла она и от нетерпения помахала моей карточкой в воздухе.

Стремительно бросив футболку рядом с остальными вещами пробормотав извинение, я подбежал к ней и взял свою карточку.

Тем временем другие ребята уже выстроились в очередь перед дверцей в кабинет, и мне только оставалось занять в ней последнее место. Классная (можно я всё-таки не стану гласить, как её звали?) приоткрыла дверь в кабинет, запихнула голову в образовавшийся проём и спросила, можно ли нам входить. Ответ был положительный, и мы начали входить. В кабинете было прохладно и пахло какими-то лекарствами. У окна в конце кабинета стоял большой стол, по обе стороны которого и посиживали два доктора, две дамы, одна из которых был моей сестрой. Первой было около сорока лет, её волосы, окрашенные в каштановый цвет, были завязаны сзади в тугую косичку, она была не очень презентабельна, но мне показалось, что она должна быть неплохим доктором. Моя сестра была еще молодее и привлекательнее, белоснежный халат туго охватывал её практически идеальную фигурку, длинноватые светло-русые волосы были заплетены в косу, очки в узкой оправе присваивали её юному, свежайшему лицо несвойственную ему от природы серьёзность. Я никогда ранее не лицезрел её таковой, хоть и знал её с самого рождения. Она была на восемь лет старше меня, и, когда ещё обучался в девятом классе, она успела окончить мед институт и устроиться на работу в детскую больницу.

Тем временем отличник Артамонов — 1-ый в нашем перечне — уже подошел к старшей врачихе, очевидно думая, что конкретно она будет осматривать нас, но нам молчком указала рукою на мою сестру. Артамонов подошёл к ней. Старшая произнесла…

— Фамилия.

— Артамонов, — последовал ответ, но отвечал не совсем не Артамонов, а классная.

— Дама, а вы выйдите, ребята смущяются, — строго оборвала её врачиха.

— Ничего, ничего! Я их с 5-ого класса знаю! Нечего меня смущяться! — сказав, а поточнее, проорав эти слова, классная ринулась в другой конец кабинета и села рядом с моей сестрой на кушетку. Я сообразил — ей будет видно всё. Обе врачихи только многозначительно поглядели друг на друга, но возражать ей не стали.

Моя сестра приступила к осмотру. Она длительно осматривала спину Артамонова, оценивала корректность его осанки и отыскала легкое искривление позвоночника и плоскостопие, потом резким движением спустила с него трусы практически до колен. Взглядам всех мальчиков класса открылся нагой зад их одноклассника, белоснежный и упругий- вобщем, он их не достаточно заинтересовывал. Две врачихи и «классная мать» могли следить куда более увлекательную картину, а одна, самая младшая из их, могла даже пощупать самую заветную часть его тела. Но, похоже, это не доставляло ей особенного …наслаждения. Морща носик, противного аромата его члена, она делала свою обязанность, ощупывая его яйца, оголяя головку его члена. Совершенно по-другому вела себя классная… всем видом демонстрируя, что ей это совсем не любопытно, она, все же, пялилась прямо на член собственного воспитанника.

Скоро моя сестра покончила с Артамоновым и, сказав ему, что он может идти одеваться, жестом позвала последующего. Всё вышеперечисленное она проделывала с каждым, и каждый багровел, когда рука прекрасной молодой дамы касалась его самого заветного места и когда любознательный взор классной нахально и бесцеремонно осматривал его.

Хоть я и был последним, но моя очередь должна была в какой-то момент наступить. И она наступила. Я неуверенно подошёл к собственной сестре. Старшая врачиха задала собственный обыденный вопрос…

— Фамилия?

— Яшин, — мне, как и Артамонову, не дали самому ответить на этот очень обычный вопрос, но ответила заместо меня совсем не классная, а моя сестра.

— Подойди ближе, — продолжила она и начала давать мне стандартные указания… поднять ногу, присесть, показать руки. Все это я исполнял в точности.

В конце концов, установилась самая противная часть осмотра. Сестра старательно натёрла руки спиртом и задела руками резинки моих плавок. Я поразмыслил, что она никогда, наверняка, не лицезрела меня нагим, не считая, естественно тех пор, когда я был ещё очень мал. Зато я лицезрел её нагой много раз. Я уже три года подглядывал за ней, когда она умывалась в ванной либо прогуливалась в туалет. Я повсевременно ждал, что она станет рассматривать интимные части собственного тела и даже начнёт мастурбировать (я ведь настолько не мало слышал об этом от друзей), но этого не происходило. Возможно, ей хватало просто секса, которым она начала заниматься ещё в школе, невзирая на то, что была круглой отличницей и просто умницей, на которую не могли нахвалиться учителя. Она нередко приводила домой юношей из класса, когда отсутствовали предки, и закрывалась с ними в комнате. В один прекрасный момент она забыла запереть дверь, и мне удалось подсмотреть, как она делала миньет какому-то парню, который был на вид даже младше её самой, а потом старательно слизывала сперму с его поникшего члена и со собственного лица.

Сейчас установилась пора мне оголить перед ней свои интимные части тела. Резинка трусов поползла вниз, и её взгляду стал мой не очень большой пока член и лобок, покрытый негустым пушком. Классная направила собственный взор прямо туда. Сестра взяла в руку мою мошонку и начала перебирать её, проверяя, на месте ли яйца. На месте. Она переключилась на мой член и, подержав его на ладошки и хорошо рассмотрев, начала оголять головку. Оголив её до конца, она поправила очки и начала внимательнее рассматривать её. Что-то было не так, но она не была уверена. Посмотрев на головку моего члена ещё раз, она подняла собственный взор на меня и спросила…

— Скажи, а ты писаешь ровно?

— Что? — не сообразил я.

— Ну, ты когда писаешь, струя ровно летит, — объяснила она.

— Да, вроде да. Не помню.

Она ещё раз поглядела на член и обратилась ко 2-ой, старшей врачихе…

— Римма Петровна, здесь, по-моему, полипы, поглядите.

Римма Петровна отложила в сторону свои бумаги и повелела мне снять трусы совершенно и идти к ней. К этому времени все мои одноклассники уже ушли, и я остался один в компании трёх дам, одна из которых была моей сестрой, а 2-ая — моим потрясающим управляющим. Сейчас мне предстояло раздеться совершенно и обречь себя (как я тогда задумывался) на нескончаемый позор. Но я через силу стянул с себя трусы и подошёл к Римме Петровне. Та натёрла руки спиртом и взяла мой член в руки. Стремительно пощупав яйца и обнаружив их в полном порядке, она перебежала к головке. Оголив её, она спросила, не больно ли мне, и, получив отрицательный ответ, обнажила её ещё больше, до боли.

— А ты точно ровно писаешь? — спросила она меня, в конце концов.

— Не помню, — я уже весь сгорал со стыда. Взоры трёх взрослых дам были устремлены Лишь на мой член и никуда больше.

Но это был ещё не конец унижений. Не отпуская моего члена, Римма Петровна спросила…

— А ты на данный момент можешь писать?

Я осознавал, к чему всё идёт, но был не способен соврать от пережитого.

— Пошли со мной, — Римма Петровна встала и, для чего-то взяв меня за руку, повела к раковине, находившейся рядом с кушеткой, на которой посиживала классная и, как следует, рядом со стулом, на котором посиживала моя сестра.

Таким макаром, я стоял перед раковиной совсем нагой, справа на меня смотрела моя учительница, сзади моя сестра, а слева докторша, которую я хоть и не знал, но почему-либо смущался больше всего. И они все смотрели на мой член!

— Ну, давай, писай, — произнесла Римма Петровна.

— Я так не могу… — дрожащим голосом ответил я.

— Не выпендривайся, Яшин, — вмешалась классная, — кого ты здесь стесняешься?

— Я не выпендриваюсь… — начал было пререкаться я, но тормознул, осознав, что в моём положении это тупо и неубедительно.

Я взял собственный член в руку и попробовал начать мочиться, но ничего не выходило. К счастью, сестра скоро сообразила, что необходимо сделать… протянув руку к водопроводному крану, она отвернула его, и струя воды полилась из него. Это вправду подействовало, и очень скоро я уже писал, направляя струю рукою. Струя шла прямо, но врачиха всё же отстранила мою руку собственной и направила струю сама. Я длительно вытерпел, мой мочевой пузырь был переполнен, потому я совладал не очень стремительно. Когда я окончил, мне было велено оборотиться, после этого Римма Петровна с моей сестрой произвели осмотр мой член уже вдвоем и сделали вывод, что полипы (а я совсем не представлял для себя, что же все-таки это такое) вправду есть, но в малом количестве и что они «мочеиспусканию не препятствуют».

После чего мне разрешили одеваться, и через 10 минут я уже шёл домой, думая о том, как я сейчас буду глядеть в глаза сестре.