Категория: Традиционно

ЭТО ОГРАБЛЕНИЕ!

У меня была такая дурацкая привычка – открывать входную дверь, не посмотрев в глазок и не спросив, кто там? Возлагал надежды на домофон и консьержку, а может просто был беззаботен… А беспечность не 1-го человека до неудачи доводила…

Как дверь распахнулась, я получил оглушающий удар по роже и мощнейший тычок в животик. Согнувшись от боли, я упал на пол. Перед очами все расплывалось. Чьи-то сильные жесткие руки схватили меня под мышки и потащили спиной вперед. Сначала моя пятая точка скользила по паркету, а позже заскребла по пышноватому толстому ковру. Даже оглушенный я сообразил, что был перемещен в гостиную. Меня несколько раз очень хлестанули по щекам, приводя в чувство. Преодолевая кошмар, я открыл глаза.

В свете 6 стапятидесятиваттовых ламп зажженной люстры все стало на свои места.

Их было пятеро. Одеты в джинсню и кожу. Лица скрывают разноцветные банданы, как у ковбоев на Одичавшем Западе, на носу солнцезащитные очки различных форм и конфигураций. В руках сверкают истинные охотничьи ножики. Судя по телосложению и повадкам, они все были моими ровесниками – лет по пятнадцать-шестнадцать. Стало еще страшнее: от схожих отморозков пощады не ожидай, я всякого в гимназии навидался.

Здесь они расступились, и в гостиную влетела моя мать. Она свалилась на спину рядом со мной, полы ее шелкового халатика распахнулись, открывая длинноватые тонкие ножки. За ней в комнату вошел 6-ой налетчик, чуток поздоровее иных, но никак не старше. На лице у него была красноватая бандана с русской символикой серпа и молота. Как на него уставились другие, как они соблюдали дистанцию – стало понятно, что это главарь.

Мы с матерью испуганно переглянулись. До нападения в квартире не считая нас никого не было. Моя младшая сестра в летнем лагере, а отец ушел от нас к юный любовнице три месяца вспять. Это горе мы еще не пережили, и сейчас были стопроцентно беззащитны, с нами были в состоянии сделать все, что угодно.

Главарь обернулся к одному из подручных:

— Зафиксируй парня!

Подонок зашел мне за спину и усадил вертикально. Дернул за руки. Я ощутил, как на моих запястьях смыкаются прохладные обручи наручников. Больно защемило кожу. Я дернулся было, но поздно – руки накрепко скованы. Мой надзиратель присел рядом и положил мне на бедро обширное блестящее лезвие ножика. Я смотрел на него, не отрываясь, и ощущал, как моя промежность наливается кое-чем жарким. На шортах проступило пространное черное пятно. Под попкой стало тепло и мокро.

— Ну вот, обоссался! – отрадно отметил подонок.

Мать смотрела на меня обширно распахнутыми от испуга очами.

— Не страшись, сынок! – вздохнула она и вздрогнула всем телом. Ее большая мягенькая грудь бурно вздымалась под шелком халатика.

— Страшись, страшись! – авторитетно заявил главарь, подходя поближе к нам, нависая над сжавшейся под его взором мамой. – Это ограбление! Хватит вам сосать кровь из обычного народа, сейчас сами, на собственной шкуре испытаете!.. Экспроприируй у экспроприаторов! Так, мужчины!

Мужчины услужливо заурчали.

Но мы то меньше всего походили на кровососов народа – ничтожные, испуганные… Мой отец – большой предприниматель, может быть… Но не мать, не я… Похоже, этим подонкам было плевать!

Главарь впритирку подошел к маме, заставив ее отодвинуться. При всем этом ее колени малость разошлись, полы халатика еще распахнулись, и все узрели ее белоснежные узорчатые трусики.

— Какая сочная баба! – со смешком произнес главарь, другие достаточно зашумели. – У меня будет к для тебя только один вопрос…

Главарь отошел к стенке и сорвал картину с зимним столичным пейзажем. Открылась квадратная дверца блестящего сейфа. Главарь с силой кинул картину на пол, рама лопнула и разлетелась от удара. Мы с матерью чуть не подскочили.

— Шифр сейфа, стремительно!

Мать так резко закрутила головой, что ее волнистые черные локоны взметнулись.

— Я… я… не знаю, — пробормотала мать, — это сейф супруга… Он не гласил мне…

Главарь упер кулаки в бока и пару раз кивнул себе, в задумчивости. Позже обратился к подельникам.

— Баба в шоке, ребята! Ничего, на данный момент выведем! – позже оборотился к маме. – Не скажешь шифр, мы твоего выблядка кастрируем. Джо, снимай с него шорты!

Подонок, сидячий рядом со мной, отложил ножик в сторону и протянул ко мне свои лапы. Я заскулил и, упав на бок, попробовал отползти в сторону. Напрасный труд – через пару секунд мои шорты были спущены до колен.

— Черт, Майк! – заявил Джо. – Он же весь обоссанный, тошно!

— Ничего! Грабеж – это грязная работа, — усмехнулся главарь-Майк, — но пролетариат не должен страшиться грязной работы, Джо!

С этими южноамериканскими именами они забавно выдумали. Обоссаться можно, так забавно!

— Хорошо, хорошо, сволочи! – вдруг заорала мать и стремительно именовала шестизначный номер шифра.

В сейфе было несколько 10-ов тыщ рублей и мамины драгоценности. Похитители улюлюкали и отрадно голосили, складывая добычу в темные пластмассовые мешки. Майк достал из бара бутылку «Реми мартен» и шедро из нее отпил, позже пустил бутылку по кругу. У выпивших подонков голоса стали еще звонче и радостнее.

— Ну, что, ребята, — обратился к своим Майк, — для полного счастья не хватает только 1-го! На данный момент бы бабу, да побороться!

В руке он держал бутылку бурбона, отпил из нее, а позже уставился на маму, как будто в первый раз лицезрев.

— О, да вот же роскошная телка! Сочная!.. Жгучая!.. Вот ее и отымем!

— Нет! – взвизгнула мать. Она запахнула полы халатика и отползла к креслу. Сейчас мы с ней были в различных углах комнаты. – Убирайтесь, скоты! Больше ничего не получите!

— Что ж! – Майк поставил бутылку на журнальный столик и подошел к мамы. – Я здесь с тобой вести войну не хочет, но оставляю прежнее условие. Кастрирую ссыкуна твоего: если ты нам не дашь, то и он никого не выебет! Джо приготовь инструмент. И постарайся не забрызгать – кровищи будет много!

— О, кей, шеф!

Я ощутил прикосновение к собственной ноге прохладного железа. Сердечко бухало кое-где в голове, я практически терял сознание от испуга. При всем этом не мог поверить до конца, что все это происходит со мной, но ножик гласил оборотное.

Мать отчаянно заплакала, уткнув лицо в прочно стиснутые кулачки. Ее никто не торопил, и через несколько минут она затихла, только плечи еще время от времени содрогались. Она отняла руки от лица и подняла взор на Майка. Ее полные красноватые губки тряслись.

— Хорошо, хорошо! – пробормотала она через всхлипы. – Только помогать вам не буду. Делайте, что желаете…

Майк погрузился рядом с матерью на колени и резко раскрыл на ней халатик. Показались оплывшие и чуток опущенные толстые мамины сиси. Послышался восхищенный вздох. О кошмар – это вздохнул я! Я в первый раз (с младенчества, очевидно!) лицезрел оголенную грудь матери.

— Роскошные дойки! – цинично восхитился Майк. – Натуральные, жирные, как у племенной скотины!

Мать от кошмара и омерзения закрыла глаза. Позже Майк срезал своим ножиком с матери трусики, и я увидел мохнатость и багрово-красную плоть самой родной на свете писи.

— Сочная пизда! – достаточно откомментировал Майк и раздвинул мамины коленки пошире. Потом наклонился и пару раз смачно плюнул маме прямо в писю. – Смазка для тебя, чтобы не больно было. Цени, какой рачительный!

Майк опрокинул маму на спину рядом с креслом и встал на колени меж ее раздвинутых ляжек. Его джинсы опустились до пола, обнажая тощий мальчишеский зад. Майк навис над матерью и немного раздвинул ноги. В просвет мне стало видно, как он осторожно вводит в мамину писю собственный длиннющий узкий член. Ее половые губы раздались в сторону, принимая захватчика. Майк двинул задом и ввел член до упора. В комнате повисла напряженная тишь. Позже я стал различать тяжелое возбужденное дыхание нескольких мальчиков. И я дышал с ними в унисон!

Майк качнул пару раз и достаточно заурчал.

— Ох, кайф братцы! Пизда у блядины практически не разъебана, небось не считая супруга никому не давала! Подфартило со старенькой шмарой!

Я вновь услышал приглушенные рыдания …матери. И злоба во мне одномоментно сменила ужас. Будто бы выключателем щелкнули. Меня затрясло от ярости. Я не страшился этих подонков, а желал прирезать их своими ножиками.

Майк ни на что не уделял свое внимание. Он схватил маму под коленки и круто задрал ее ноги ввысь. Ее большая мягенькая попка стала во всей красоте. Член Майка заходил в мамину писю практически вертикально. Я отлично лицезрел, как мамина щель то расширяется, то сужается под воздействием фрикций насильника. Хотелось зажмуриться, хотелось отвернуться, но я не мог оторвать взор от этого страшного, но привораживающего вида. Мамины ступни болтались в воздухе под давлением плеч насильника.

Майк достаточно пыхтел, а скоро резко задрыгал задом и, вскрикнув, стал спускать прямо в маму. Я лицезрел, как дергается член в ее писе. Скоро Майк откатился от матери и лег на спину. Его поникший ствол жирно поблескивал при свете люстры.

— Последующий! – произнес Майк, натягивая лежа брюки.

Последующим стал Джо. Он также спустил брюки и лег на маму. Все они так делали. Ложились на нее, вставляли члены и стремительно кончали. Только один принудил маму отсосать, просто изнасиловав ее в рот. А другой всех насмешил, когда во время оргазма заорал:

— Боже, какая сладкая у этой телки пизда!

Скоро в маминой писе собралось столько спермы, что она стала стекать из щели на пол.

А позже насильники кончились. Ко мне подошел Майк.

— Подними его, Джо, — произнес он, — и сними браслеты.

Я встал и поглядел Майку прямо в глаза, как я возлагал надежды без тени ужаса во взоре. Он усмехнулся, присвистнул. Серп и молот на его повязке тревожно всколыхнулись.

— Думаешь, ты лучше нас? – произнес Майк. – А член-то стоит!

Да, к стыду собственному, эрекция у меня была просто страшная. Головка готова была разорваться от напряжения, как перезревший плод. Но кто меня осудит? Комната была пропитана запахом секса, всюду слышалось тяжелое дыхание славно натрахавшихся подростков. В таковой атмосфере только у скульптуры не встанет!

— На данный момент будет аттракцион, ребята! – произнес Майк. – Отпрыск трахает свою мама. Инцест! За такое в Вебе средства платить приходится, ну и то – в большинстве случаев это фуфло, постановка. А у нас все будет в натуре и безвозмездно!

Люд отрадно поддержал.

— Нет! – слабо вскрикнула мать, даже не попытавшись двинуть колени либо запахнуть халатик. Ее истекающая спермой пися была представлена всем на обозрение.

— Да! – агрессивно произнес Майк. – По другому создадим из твоего сынка девственника-кастрата.

Меня подвели к маме под белы ручки. Глаза ее были красноватыми от слез, на щеках и висках дорожки засохшей воды. Губки были сухими и воспаленными. Она мне слабо улыбнулась и тихо произнесла:

— Ну что все-таки делать, сыночка. Иди ко мне, не страшись. Мать тебя любит…

— Естественно, любит! – засмеялся Майк. – И на данный момент это обоснует!

Кто-то сдернул вниз мои трусы. Освобожденный член подскочил и устремил головку ввысь. Я встал на дрожащих коленях перед матерью. От нее исходил кисловато-сырой запах чужой спермы и пота. Она взяла меня рукою за член и сама направила его в свою писю. Я провалися во что-то горячее и мокрое. Узенький тоннель маминого влагалища обнял мой член от кончика до корешка. Как отлично!

Я лег на маму. Прижавшись грудью к ее теплым расплывшимся сисям и ощутил, как натужились ее соски.

— Двигайся во мне, — шепнула мать, — и не напрягайся. Для тебя будет приятно-приятно!

Я стал медлительно совершать в маминой писе назад поступательные движения и ощутил, как она поднимает ноги и скрещивает за моей спиной щиколотки. Я подсознательно малость ускорился, а мать стала ворочать и двигать подо мной собственной толстой мягенькой попкой. Она мне ПОДМАХИВАЛА! Кто-то восхищенно присвистнул.

Я стал действовать малость смелее. Наклонил голову и поцеловал маму в губки. Она ответила. Мы стали с ней сосаться, как влюбленные дети. Я все ускорял движения. Мамина пися мокро чавкала под ударами моего члена и обдавала его волнами сладкого жара.

Мать стала постанывать, стонать, а позже и совсем вскрикивать в глас. Ее попка конвульсивно елозила подо мной как будто не способен ни продолжить, ни закончить сладкую пытку. В некий момент мать зажмурилась и звучно кликнула, а позже, пару раз судорожно сжав свои толстые ноги, расслабилась и обширно раздвинула ноги. Ее пися при всем этом прочно сжимала и отпускала мой член. От трения головки об ее узенький тоннель у меня помутилось в очах. Наслаждение расплескивалось жаркими волнами кое-где в затылке, разум покинул меня.

— А-а-а! – я закричал и стал неистово спускать в мамину писю, накачивая родное влагалище сильной порцией сыновьей спермы.

Мать открыла глаза и, поцеловав меня, произнесла:

— Спасибо, сыночек! Мне было прекрасно!

Я же только признательно закивал.

Когда мы расцепили объятия и осмотрелись, то нашли, что находимся одни в комнате. Вообщем в квартире, не считая нас, никого не было. Похитители слиняли.

Естественно, мы вызвали милицию. И сказали папе.

Этих подонков отыскали достаточно стремительно – любители! Оказалось, что их наводчиком был мой одноклассник. Он время от времени приходил ко мне в гости и случаем увидел, где находится сейф. Алчность одолела ужас и совесть. Мать ничего не сказала об изнасиловании, а обвиняемые на радостях также не стали ухудшать свои статьи.

Отец подключил свои связи в милиции и прокуратуре и никто из подонков не остался под подпиской. В СИЗО им – не безвозмездно – также устроили сладкую жизнь. Реальный гомосексуальный рай! Отец обожал собственного единственного наследника и не мог простить тех, кто ему грозил.

Мать проверилась у собственного личного доктора. К счастью, мы ничем не заразились от этих подонков. Мать произнесла мне, что у нее в матке вставлена спираль и не было угрозы забеременеть.

А вот … Видимо, переживал все посильнее, чем задумывался. Каждую ночь меня истязали кошмары. Я вскакивал с кровати с кликом, покрытый с ног до головы прохладным позже. В большинстве случаев снилось чувство лезвия на нагом бедре. Я длительно позже тер ногу ладонью, не способен поверить, что это только сон. Даже когда мне отрезали яичка остро отточенным серпом, было не так жутко, как это прикосновение стали к ноге.

Мамин доктор прописал мне различные успокоительные. Но она не возжелала пичкать меня разной химией. Заместо этого предложила спать совместно в ее спальне на широкой брачной кровати. Будто бы мне опять было 5 лет.

Ночами мы длительно лежали, обнявшись, и обсуждали всякие разности, принципиальные и не очень. Не касались только одно жгучей и болезненной темы… Но в один прекрасный момент (на седьмую ночь после нападения) меня прорвало.

Мать гладила меня по спине, я обымал ее, уткнувшись в ее теплое мягкое плечо… И вдруг заплакал, горько и отчаянно, как малыш.

— Что… что с тобой, сынок? – испуганно спросила мать.

— Мать… ма-ма, мне так постыдно, плакал я, что я тоже… то… же из… из…насиловал тебя! Я так люблю тебя, мамочка! Мне так постыдно! Прости меня, пожалуйста!

Мать еще теснее придавила меня к для себя, стала убаюкивать и целовать – в шейку, щеки, губки!

— Что ты дурачок придумал! Мать любит тебя! Мне было так отлично с тобой! Я задумывалась это ты на меня обижен, что ты злишься на меня… Все, о чем я мечтаю…

Я поглядел на маму. В ее очах не было ничего, не считая любви и нежности…

— Мамочка, я так люблю тебя… я так желаю тебя!

— Я тоже, сынок! Иди ко мне!

Мать задрала до пояса свою полупрозрачную ночнушку, и я увидел, что на ней не было трусиков. Мать обширно раздвинула ноги, и ее лохматая пися как будто магнит притянула меня к для себя. Я немедля вскарабкался на маму и вставил собственный член в ее обжигающе горячее нутро. Мать принялась бешено мне подмахивать. Я схватился за ее толстый зад и долбил, долбил, долбил!

Какая же сладкая она была!

— Мамочка, — хрипел я, я желаю иметь тебя всегда! Я так люблю трахать тебя! Стань… моей супругой! Я больше жизни тебя люблю!

— Да, да! Я согласна! Я твоя супруга! Я всегда буду для тебя давать! Мы будем всегда совместно!… Только еби меня, еби сильней, мой сыночек, мой супруг!

Я чуток с разума не сошел от экстаза! Еще бы, когда под тобой бьется в припадке оргазма такая сочная и жгучая жена-мать! Я забился в конвульсиях, накачивая собственной спермой самое родное на свете существо.

В ту ночь мама-жена стала учить меня премудростям любви и наслаждения. Она сосала у меня, а я лизал ее сочную писю. Мы меняли позы и конфигурации, и я все кончал в нее и кончал, не способен тормознуть.

Наш медовый месяц продолжался до самого приезда сестры из лагеря. Мы с матерью только ели, прогуливались в продуктовый магазин, а позже опять прыгали в свое брачное ложе.

От сестры мы не стали скрывать свои новые дела. Все равно выяснит, лучше самим сказать. Это вызвало целые водопады слез ревности. Ссыкухе было всего тринадцать лет и она возомнила, что мама любит сейчас меня больше, чем ее. После ухода отца она еще не отошла, а здесь такое…

Пришлось взять ее в тесноватый домашний круг. Мамина кровать стала общей. Мать обучила ее любви дамы с дамой, а я пялил сеструху во все ее тугие тинейджерские дырки. Мы достигнули полной домашней гармонии. Жена-мать, сестра-любовница, также их отпрыск и брат.